Ю.А. Раемский
В последнее время тема Ставки Верховного главнокомандующего русской армией и флотом, располагавшейся в Могилеве во время Первой мировой войны, вызывает огромный интерес со стороны историков и краеведов. Основной причиной такого внимания является пребывание в городе последнего российского императора. После принятия руководства действующей армией и флотом в августе 1915 г. император Николай II исполнял функции Верховного главнокомандующего вплоть до своего отречения в марте 1917 г. Большую часть этого времени он вынужден был находиться в Ставке, в связи с чем Могилев неоднократно посещала царская семья.
Однако, несмотря на многочисленные публикации в книжных изданиях, периодической печати и сети интернет, существует немало мифов относительно обстоятельств принятия царем Верховного командования в августе 1915 г. Причиной этого является довольно поверхностное изучение данной темы, основанное на анализе общедоступных источников, таких как дневники и письма императора, воспоминания современников, официальные сообщения из периодической печати того времени. Некоторые из этих источников неполны, противоречивы, неоднозначны.
В связи с этим хотелось бы прояснить ситуацию в вопросе, связанном с первой поездкой Николая II в Могилев, а именно: установить состав литерных поездов, их расписание, обстоятельства, время и место прибытия в Ставку. С этой целью было тщательно изучено дело о поездке Николая II в действующую армию в августе-сентябре 1915 г., находящееся на хранении в РГИА. Широко известные воспоминания очевидцев, которые также активно использовались при написании статьи, призваны лишь «оживить» сухие факты из архивных документов и дать более полную картину исторических событий, происходивших в нашем городе во время Первой мировой войны.
С переездом Ставки Верховного главнокомандующего, был поставлен и вопрос о местопребывании Николая II во время его возможных визитов в Могилев. По примеру Барановичей было решено подыскать для литерных поездов место стоянки в окрестностях Могилева.
8 августа 1915 г., то есть в день своего прибытия в город, Верховный главнокомандующий Николай Николаевич послал в Царское Село следующую телеграмму: «Осмотрел место будущей стоянки поезда Вашего Величества. Красивая старая роща вне города. Тихой езды до дома в городе, где я поместился, – 10 минут. Работа по прокладке пути начата» [9, л. 150].
Поскольку визит военного министра А.А. Поливанова в Ставку, во время которого последний сообщил великому князю о решении императора лично встать во главе армии, состоялся лишь вечером 9 августа, то строительные работы первоначально были направлены на подготовку места для временной стоянки литерных поездов императора, а не постоянного местоположения будущего Верховного главнокомандующего. Однако уже на следующий день отношение к данному вопросу кардинально изменилось.
Могилевский вице-губернатор В.А. Друцкой-Соколинский по этому поводу писал: «Первое время предполагалось, что Государь по приезде не будет переселяться в дом губернатора, как Великий Князь, а останется жить в поезде, откуда и будет выезжать ежедневно для работы в Штабе» [4, с. 40].
Чтобы лучше понять размах работ в Могилеве, кратко охарактеризуем мероприятия, проведенные для обустройства места стоянки царского поезда в барановичской Ставке. В сосновом лесу на территории расположения железнодорожной бригады были сделаны новые насыпи, по которым провели отдельную ветку с тремя тупиками для поездов. Между царским поездом, имевшем литерное обозначение «А» и поездом свиты «Б», стоял состав по их обслуживанию. Интересной особенностью состава с литерой «Б» был вагон-гараж, внутри которого размещались автомобили, в том числе постоянно мелькающий на хрониках военного времени императорский дубль-фаэтон «Делоне-Бельвиль». По специальным сходням автомобили выкатывали на грунтовую дорогу, подведенную прямо к тупикам царских веток. Кроме того, был оборудован парк, установлены беседки и посажены клумбы с цветами. Место стоянки поезда обнесли деревянным забором. В Барановичи царь приезжал неоднократно, однако пробыл там не более двух месяцев за год войны.
С принятием на себя обязанностей Верховного главнокомандующего, Николай II должен был находиться в Ставке большую часть своего времени. Учитывая данное обстоятельство, могилевские губернские власти старались создать максимально комфортные условия для его работы и отдыха, обустроив будущее место жительства императора, по крайней мере, не хуже чем в Барановичах.
В.А. Друцкой-Соколинский в своих воспоминаниях писал: «Для устройства императорской ветки выбран был прелестный частновладельческий сосновый лесок, расположенный за товарной станцией в нескольких десятках саженей от тракта. Находясь в этом лесу, в тупике, императорский поезд не только имел все преимущества красивого, здорового и покойного местопребывания, но был также совершенно укрыт от нескромного взора немецких летчиков» [4, с. 40]. Согласно воспоминаниям современников и сосновый лесок, и окружавшие его участки фруктового сада принадлежали помещику Бекаревичу.
Непосредственное строительство и обустройство специальной ветки подробно описано в мемуарах могилевского вице-губернатора: «По приказанию Великого Князя Николая Николаевича срочно приступили к частичной вырубке леса, постройке железнодорожного тупика и соединительной ветки, связывающей этот тупик с главными путями станции Могилев, а также устройству электрического освещения путей, водопровода, канализации, провода телефона, телеграфа. Эта часть работ была поручена лично начальнику Риго-Орловской железной дороги, и губернатор должен был лишь ему содействовать в доставке необходимого количества рабочих. Вместе с тем, на того же губернатора Пильца пала главная часть остальных работ и притом работ поистине грандиозных. В кратчайший срок Пильцу надлежало зашоссировать около двух верст главного тракта и именно от поворота свертка к императорской ветке до пассажирской станции, откуда уже имелось шоссе до самого города. В этом деле губернатор Пильц полностью проявил свою удивительную энергию, находчивость и распорядительность. Была мобилизована вся полиция до последнего стражника, и немедленно за 30-40 верст к месту работ потянулись сотни подвод и тысячи рабочих. У самого полотна новостроящегося шоссейного участка воздвигались бараки для рабочих, навесы для лошадей, клались кирпичные кухни, вмазывались котлы. Одновременно организовалось снабжение рабочих продовольствием, лошадей – фуражом» [4, с. 40-41].
Среди материалов дела РГИА «О путешествии Его Величества на театр военных действий в августе-сентябре 1915 г.» был обнаружен текст телеграмм, отправленных в Петроград начальником Риго-Орловской ж/д Б.Н. Языковым. Они касаются непосредственного строительства особой ветки в августе 1915 г. Текст первой телеграммы: «Петроград. Начальнику Управления инспекции императорских поездов. Подана 14.08 11 ч. 15 м. Принята с аппарата 15 авг. 9 час. 20 мин. №3934. Получена 17.08 №1860. Ветка 144 версты близ Могилева специального назначения устройством закончена [в] назначенный срок. Языков» [10, л. 170].
В телеграмме указана дата, к которой устройство полотна железной дороги на специальной ветке было завершено – 14 августа 1915 г. Даже несмотря на небольшую продолжительность тупиков, скорость работ впечатляет, поскольку распоряжения о начале строительства великий князь Николай Николаевич мог дать не раньше 8-го августа, а это значит, что к моменту готовности ветки прошло 6 дней.
У Инспекции Императорских поездов, вероятно, возникли вопросы относительно криволинейного участка пути, о чем говорит срочная телеграмма Б.Н. Языкова: «Телеграмма. Срочно. Петроград. Инспектору императорских поездов Ежову. Получена 21.08.1915. 1 кривая приемных путей для поездов уложена в одном горизонте без возвышения наружных рельсов. А потому переделки не требуется. Языков» [10, л. 171].
Возвышение наружного рельса необходимо для уравновешивания центробежных сил, действующих на подвижной состав, одинакового вертикального износа рельсов обеих рельсовых нитей и предотвращения его опрокидывания при прохождении криволинейных участков пути. Возвышение зависит от установленных скоростей движения поездов и радиуса кривой. Местные инженеры не стали приподнимать наружную нить и сообщили в Петроград, что необходимости в переделке нет. Вероятной причиной этого могла стать незначительная кривизна данного участка и малая скорость состава при его прохождении.
В архивном деле РГИА содержится несколько вариантов расписания для литерных поездов. Согласно одному из них отъезд императора из Царского Села предполагался в воскресенье 22 августа в 16.30, а прибытие в Могилев было запланировано на 10 часов 10 минут утра в понедельник 23 августа. Однако этот вариант не был утвержден [10, л. 6]. Для императорского поезда было избрано служебное расписание №1, согласно которому отъезд состоялся в 10 часов вечера в воскресенье, что подтверждается записью из дневника императора: «В 10 час. простился с дорогой Аликс и детьми и отправился в путь» [3, с. 544].
Согласно материалам этого же дела поезд «Литера А» (императорский) состоял из 9 вагонов (36 осей, все тормозные). Его вес составлял почти 400 тонн, а длина – 85,72 сажени (182,9 метра). В Могилев поезд следовал головой вперед, а расположение вагонов от головы было следующим: Мс – мастерская, Бг – багажный, Сл – служебный, Св – свитский, А – опочивальня, Б – салон-столовая, К – кухня, Пр – прислуга, Пк – прислуга кухни.
Поезд «Литера Б» («свитский») был намного длиннее – 117 сажен (249,6 метра) и тяжелее – 470 тонн. Он состоял из 16 вагонов (51 ось, 38 тормозных). Расположение вагонов от головы было следующим: Э, Мс, Сл, Св II, Св I, Д, Н, Ст, Бф, К, Пк, Пс, Бг, Ор, Гж, Гж 2 [10, л. 198]. Отметим, что в составе этого поезда было два вагона-гаража, предназначенных для перевозки личных автомобилей Николая II, на которых передвигался он и его Свита. На основании изученных материалов РГИА был сделан вывод, что императорский поезд почти всегда ходил в часовом отставании от «свитского». Таким образом, часто встречающееся в литературе мнение, что составы были копиями, а очередность их прохождения постоянно менялась в целях конспирации, всего лишь миф, который опровергается документальными источниками.
Поезда направились по Московско-Виндаво-Рыбинской железной дороге, т. е. по кратчайшему маршруту через станцию Дно. Здесь произошла смена паровозов. Стоит отметить, что для обоих составов применялась двойная тяга, т.е. каждый поезд тащила пара локомотивов.
На 7-й пассажирский путь станции Витебск (Риго-Орловской железной дороги) литерные составы прибыли в 10.25 и 11.25 соответственно. После смены локомотивов, занявшей 10 минут, поезда продолжили движение. На последующем участке пути Витебск-Могилев составы останавливались лишь на станции Орша.
В дневнике императора от 23 августа 1915 г. о прибытии в Ставку записано: «В 3.30 прибыл в свою Ставку в одной версте от гор. Могилева» [3, с. 544].
Согласно расписанию, на котором стоит отметка «исполнено в точности», царский поезд «Литера А» прибыл в Могилев в понедельник 23 августа в 3.30 пополудни [10, л. 206], что совпадает со временем из дневника царя. Часом ранее, в 2 часа 30 минут в Могилев прибыл «свитский» поезд [10, л. 234].
Многие очевидцы тех событий оставили свои воспоминания о дне прибытия императора в Могилев. Однако почти все они противоречивы или ошибочны. Даже генерал Дубенский, состоявший в свите Николая II в качестве официального историографа, допустил весьма серьезную неточность: «В тот же день, в 10 часов вечера, Государь Император отбыл из Царского Села в действующую армию, а на следующий день, 23 августа, около 12 ч. дня, прибыл в Ставку Верховного Главнокомандующего» [5, с. 15]. В 12 часов императорский поезд только подходил к станции Замосточье Сенненского уезда Могилевской губернии, которая находилась на расстоянии 124 версты 442 сажени от Могилева [10, л. 206].
В документе с заглавием «Высочайшее путешествие к действующей армии в августе 1915 года. Свитский поезд» в списке пассажиров в отделении № 2 вагона литера «H» генерал Дубенский вычеркнут [10, л. 6]. Также он вычеркнут в списке обратного маршрута из Могилева в Царское Село [10, л. 16]. Это обстоятельство подталкивало к выводу, что по неизвестным причинам официальный историограф Ставки в этот раз не сопровождал императора. Однако в списке высочайших особ, лиц свиты и должностных лиц, находившихся в Царской Ставке и следующих в императорских поездах, помещенном в конце четвертого сборника «Его Императорское Величество Государь Император Николай Александрович в действующей армии», генерал Дубенский указан присутствовавшим за весь период с августа 1915 по февраль 1916 г. [5, с. 236]. Более того, данная поездка в Ставку не была рядовой в череде таковых, совершенных Николаем II в 1914-1915 гг. На это раз царь ехал принимать командование армией! Состоящий в свите официальный историограф императора не мог оставить это путешествие без детальнейшего описания путем фиксирования всех событий лично.
Подобную же ошибку в отношении времени прибытия императора «в полдень» в своих воспоминаниях допустил и генерал-майор Спиридович, начальник императорской дворцовой охраны [11, с. 196]. Сам Спиридович приехал в Могилев часом ранее императора в 14.30 в отделении № 1 вагона литера «Д» «свитского» поезда [10, л. 6].
В четвертом выпуске сборника «Его Императорское Величество Государь Император Николай Александрович в действующей армии» генерал Дубенский описал встречу царя следующим образом: «Государь в сопровождены небольшой свиты <...>, прибыв 23 августа в новую Ставку Верховного Главнокомандующего, в гор. Могилев, встречен был Великим Князем Николаем Николаевичем и чинами Штаба Верховного. Государь остался в поезде, который поместился в нескольких верстах от Могилева, на усадьбе одного из пригородных помещиков. Усадьба была красивая, здесь было много леса, фруктовый сад, но не было никаких построек. Государь и свита жили в поездах» [5, с. 16]. Однако в данном официальном сообщении не было указано место, где именно встречали императора.
О событиях, последовавших после прибытия в Могилев, император записал в дневнике следующее: «В 3.30 прибыл в свою Ставку в одной версте от гор. Могилева. Николаша ждал меня. Поговорив с ним, принял ген. Алексеева и первый его доклад. Все обошлось хорошо! Выпив чаю, пошел осматривать окружающую местность. Поезд стоит в небольшом густом лесу» [3, с. 544].
Отметим, что Ставка в узком смысле слова ранее понималась как походный шатёр, палаточный лагерь, место размещения полководца. Несомненно, что именно этот смысл заложен в словах «прибыл в свою Ставку в одной версте от гор. Могилева». На ум сразу же приходит аналогия с Петром I, руководившим действиями русских войск в Северной войне, находясь непосредственно в их расположении даже во время решающих сражений при Лесной и Полтаве. Несмотря на кардинальное изменение к началу XX века характера и масштабов войны, а также принципов и средств управления армией, Николай II по-прежнему имел основания понимать слово «Ставка» в его устаревшем, узком смысле.
Чтобы подтвердить данный вывод необходимо снова обратиться к царским дневникам. В своих последующих записях император неоднократно называл дачу Бекаревича «прежней» или «старой» Ставкой, также подразумевая именно собственное месторасположение как Верховного главнокомандующего, а не местоположение Штаба и основных управлений, находившихся на Губернаторской площади еще с 8 августа. В качестве доказательства этому можно привести цитату от 8 октября 1915 г.: «В 2 1/2 мы оба посмотрели на работу аппар. Юза в штабе и затем поехали на место прежней Ставки в лесу» [3, с. 551]. Тот же смысл заложен в записи от 9 декабря 1916 г.: «Едучи с Алексеем к старой Ставке, остановились и зашли приложиться к здешней чудотворной иконе Божией Матери. Хорошо прогулялся по большаку, пока он играл в лесу дачи Бекаревича» [3, с. 615]. Всего цитат подобного характера в дневнике императора насчитывается не менее девяти.
Возвращаясь к событиям 23 августа 1915 г., отметим, что согласно дневнику, встреча с Николаем Николаевичем и доклад Алексеева состоялись уже после прибытия в «свою Ставку». Во время визитов в Барановичи Николай II записывал в дневнике, что Николай Николаевич встречал его на станции, подсаживался к нему в вагон, после чего они направлялись непосредственно в Ставку. Например, в записи от 22 октября 1914 г.: «Прибыл в Барановичи в 5 ч. Николаша встретил там и сел в поезд. В 5 1/4 был на Ставке» [3, с. 493]. Подобным образом великий князь поступал почти всегда: «В 12 час. приехал в Барановичи, где вошел Николаша. В 12 1/2 поезд дошел до Ставки» [3, с. 498].
В случае Могилева упоминание посещения станции отсутствует. Важным обстоятельством является то, что тупик в лесу на даче Бекаревича находился севернее станции Могилев. Расстояние от стрелки, ведущей от главного пути на станцию специального назначения до здания пассажирского вокзала составляло одну версту и 479 саженей (более двух километров). Расположение путей и стрелок, построенных для принятия царских поездов на даче Бекаревича, предусматривало предварительную буксировку состава задним ходом в специальный тупик длиной примерно 355 метров, после чего паровозы отправлялись на станцию через стрелку на главном пути. Другие локомотивы, уже ожидавшие в тупике, должны были производить буксировку императорского поезда непосредственно к месту стоянки в сосновом лесу (головным при этом снова становился вагон-мастерская). Иными словами, никакой технической необходимости предварительного посещения станции для поезда, следующего из Царского Села на ветку специального назначения, не было.
Несмотря на это, путаница существует не только в отношении времени, но и места прибытия литерных поездов. Например, Н.В. Галушкин, автор книги «Собственный Его Императорского Величества Конвой», писал о военной платформе станции Могилев как о месте, где император «был встречен Великим Князем Николаем Николаевичем, чинами штаба Верховного Главнокомандующего, полковником Киреевым и офицерами Конвоя» [2, с. 192]. Однако Н.В. Галушкин лично не присутствовал при описанных событиях, офицером Конвоя он стал только в 1916 г. При этом в расписании присутствует столбец, в котором указано с какой стороны по ходу движения находятся станции (платформы). Для Могилева в таблице стоит отметка «с левой» [10, л. 206, 234]. Поскольку к военной платформе станции Могилев примыкал только один путь с востока, то при подходе поезда с северного направления она оказывалась справа. При этом, нами допускается возможность того, что расписание содержит лишь стандартные данные о размещении станций, согласно которым здание вокзала действительно находилось с левой стороны по ходу движения.
Для проверки достоверности сведений Н.В. Галушкина необходимо обратиться к воспоминаниям очевидцев. Жандармский генерал-майор Спиридович, начальник императорской дворцовой охраны в своих мемуарах писал: «23-го августа, в полдень, Государь приехал в Могилев (прибытие состоялось в 3.30 пополудни, что было доказано выше – прим. Ю.Р.), который делался теперь Царской Ставкой. На дебаркадере (подразумевается платформа – прим. Ю.Р.) встречали: Великий Князь Николай Николаевич и начальствующие лица. Царские поезда были отведены на отдельную ветку, проведенную в рощицу, принадлежавшую одному частному лицу» [11, с. 196]. Данные воспоминания больше подталкивают к мысли, что сначала состоялась встреча императора на «дебаркадере», а уже после поезда отвели на «особую» ветку. Однако в данной цитате не указано место, где располагался «дебаркадер».
Дежурный генерал Ставки Петр Константинович Кондзеровский описал прибытие Николая II так: «Наконец настал день прибытия Его Величества. На случай, если Государь не захочет выезжать из поезда, была устроена железнодорожная ветка, на которой царский поезд был поставлен в саду одного имения, расположенного за вокзалом. После встречи на особой платформе вскоре в поезде Государя был завтрак [6, с. 71]. Итак, согласно воспоминаниям генерала Кондзеровского, встреча состоялась на «особой» платформе.
Первые дни пребывания Николая II в Могилеве описаны также в книге Владимира Николаевича Воейкова «С царем и без царя: Воспоминания последнего дворцового коменданта государя императора Николая II». После цитирования приказа, в котором царь возложил на себя обязанности Верховного, Воейков пишет: «Этот приказ был первым актом по прибытии государя на Ставку (приказ был подписан в доме губернатора 24 августа задним числом – прим. Ю.Р.), где на временной платформе проложенного для императорского поезда пути Его Величество встречали великий князь Николай Николаевич, вновь назначенный начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал М.В. Алексеев, губернатор А.И. Пильц и другие высшие чины. <...>
Через два дня великий князь Николай Николаевич, передав все текущие дела государю, отбыл на Кавказ. Провожать великого князя государь поехал со всей своей свитой. Поезд был подан к военной платформе Могилевского вокзала, где собрались чины штаба и военные агенты» [1, с. 163]. Итак, дворцовый комендант царя в своих воспоминаниях пишет о «временной» платформе, привязывает ее к проложенному для императорского поезда пути, а через пару предложений четко обозначает место проводов бывшего Верховного – военная платформа Могилевского вокзала. Если слово «особая» вполне можно применить к военной платформе, то «временной» ее назвать сложно, поскольку военная платформа строилась одновременно со станцией в начале XX века. В этой связи стоит отметить, что большинство воспоминаний очевидцев были написаны после падения монархии в России, многие уже в эмиграции. Некоторые авторы были лишены возможности использовать свои дневники, оставленные в России, в связи с чем, порой, содержат неточности, особенно в отношении дат. Однако сложно себе представить, чтобы очевидцы, долгое время проведшие в Ставке, хорошо знакомые с местными условиями, писали об «особой» или «временной» платформе в отношении пассажирской, военной или товарной платформы станции Могилев. А генерал Воейков и вовсе довольно четко их различает.
Приведенные выше архивные документы Инспекции Императорских поездов с точным временем прибытия Николая II в Ставку в совокупности с дневниковыми записями самого царя и детальнейшим анализом воспоминаний очевидцев приводят к однозначному выводу, что поезда сразу направили по специальной ветке к месту стоянки на даче Бекаревича.
После тщательного изучения материалов Российского государственного архива кинофотодокументов предположение о площадке на месте стоянки, которую очевидцы называли «дебаркадером», «временной» или «особой» платформой также получило свое подтверждение.
Изображение 1 было сделано в Могилеве, на территории дачи Бекаревича 23 августа 1915 г [8].
Изображение 1. Великий князь Николай Николаевич в автомобиле на территории дачи Бекаревича перед прибытием императорского поезда в Могилев, 23 августа 1915 г.
Автором съемки указано фотоателье императорской семьи «К.Е. фон Ган и Ко». В 14.30 в отделении №4 вагона Св II поезда «Литера Б» в Могилев прибыл Александр Карлович Ягельский, который являлся фотографом этого ателье [10, л. 6]. Таким образом, можно сделать вывод, что фото было сделано в промежутке между 14.30 и 15.30, т.е. до прибытия императорского поезда. Никаких иных фотоизображений встречи императора в Могилеве обнаружить не удалось.
На данной фотографии за спинами часовых кроме насыпи и полотна железнодорожной ветки особого назначения находится фрагмент той самой упоминаемой генералами Воейковым, Кондзеровским и Спиридовичем «временной», «особой» платформы или «дебаркадера». Несомненно, что в ходе обустройства места стоянки для удобства императора и лиц свиты, по образцу барановичской Ставки была сооружена некая площадка, вероятнее всего деревянная.
Фрагмент этой же площадки со ступеньками и перилами виднеется на другом фотодокументе из РГАКФД, датированном 24-м августа 1915 года [7]. Данное изображение также было сделано на даче Бекаревича, но с другого ракурса.
Изображение 2. Император в сопровождении Свиты отправляется на прогулку 24 августа (6 сентября) 1915 г.
Таким образом, благодаря скрупулезному изучению архивных документов РГИА и РГАКФД ставится точка в разногласиях в отношении точного времени и места прибытия Собственного Его Императорского поезда («Литера А») в Могилев 23 августа 1915 г. Установлены подробные детали данного дня, а также обнародованы фотоснимки места, находившегося севернее леска, в котором стоял поезд «Литера А» (в районе выезда от тупиковой ж/д ветки к Екатерининскому тракту, юго-западнее пересечения современных улицы Первомайской и Транспортного переулка).
ИСТОЧНИКИ
1. Воейков, В.Н. С царем и без царя : Воспоминания последнего дворцового коменданта государя императора Николая II / В.Н. Воейков. – М. : Воениздат, 1995. – 430 с.
2. Галушкин, Н.В. Собственный Его Императорского Величества Конвой / Под ред. П.Н. Стрелянова (Калабухина). – М.: Рейттаръ, 2004. – 416 с.
3. Дневники императора Николая II / Под ред. К.Ф. Шацилло. М. : Орбита, 1991. – 736 с.
4. Друцкой-Соколинский, В.А. На службе Отечеству : Записки русского губернатора (1914-1918 гг.) / В.А. Друцкой-Соколинский. – Орел : РКФ «3 июля» РИГ «Невероятный мир», 1994. – 406 с.
5. Дубенский, Д.Н. Его Императорское Величество Государь Император Николай Александрович в действующей армии : в 4 т. / сост. ген.-майор Дубенский. – Петроград : М-во имп. двора, 1915-1916. – Т. 4. : Июль 1915 г. – февраль 1916 г. – 238 с.
6. Кондзеровский, П.К. В Ставке Верховного. Воспоминания дежурного генерала при Верховном главнокомандующем / П.К. Кондзеровский. – Париж, 1967. – 129 с.
7. РГАКФД. – Ал. 265. Сн. 76.
8. РГАКФД. – Ал. 265а. Сн. 124.
9. РГВИА. – Ф. 2003. Oп. 1. Д. 1826.
10. РГИА. – Ф. 237. Оп. 1. Д. 740.
11. Спиридович, А.И. Великая Война и Февральская Революция 1914-1917 гг.: в 3 т. / А.И. Спиридович. – Нью-Йорк : Всеславянское Издательство, 1960-1962. – Кн. 1. – 308 с.
